Трансфер технологий в легпром — основная задача отраслевого НИИ

Константин Бандорин, директор Инновационного центра текстильной и лёгкой промышленности, в своём выступлении на Форуме «Мануфактура 4.0» обосновал необходимость создания отраслевого научно-исследовательского института, который мог бы стать связующим звеном между академической наукой и бизнесом. Более подробно об этом — в нашей сегодняшней беседе.

Беседовала Людмила Куприк

— Константин, давайте начнём с того, что вспомним историю создания центра, которым вы руководите.

— Начну торжественно: в 2022 году центр отметил своё 95‑летие. 22 сентября 1927 года был создан Центральный научно-исследовательский текстильный институт (ЦНИТИ). В первые годы работы института главными были вопросы обеспечения сырьевой независимости страны и технического перевооружения отрасли. В 1935 году ЦНИТИ был реорганизован в Центральный научно-исследовательский институт хлопчатобумажной промышленности (ЦНИХБИ). Работа института не прекращались и в годы Великой Отечественной войны. В этот период институт разрабатывал ткани технического и медицинского назначения, оказывал практическую помощь предприятиям в освоении выпуска тканей для фронта. Были созданы ткани для обмундирования, с огне­защитной пропиткой, кирза для сапог, маскировочные ткани, материалы для нужд авиации. Тридцать один сотрудник института погиб на фронте.

После войны институт продолжил решать проблемы технического перевооружения отрасли. Безверетённые прядильные машины, разработанные ЦНИХБИ, были представлены в 1967 году на выставке ИТМА. Работы института отмечены Сталинской и двумя Государственными премиями СССР. Когда перечисляешь направления, по которым работал институт в разные временные периоды, то с удивлением понимаешь, что они снова стоят перед страной и их надо снова решать!

— Когда был создан современный центр, который стал наследником института?

— В 2013 году президент России В. В. Путин поддержал инициативу Минпромторга РФ о создании Научно-производственного центра текстильной и лёгкой промышленности (ИНПЦ ТЛП — Дом легпрома).

— Ваш центр знаменит своей библиотекой. Насколько она актуальна?

— Фонд библиотеки насчитывает порядка 16 тысяч 400 единиц хранения. В библиотеке собраны отчёты по научно-исследовательским и опытно-конструкторским работам, материаловедению, технологиям, производству, метрологии и т. д. У нас пока не получается её оциф­ровать, и это проблема: в библиотеке достаточное количество материалов, которые не утратили своей актуальности и ждут воплощения в жизнь.

— В названии вашего центра на первом месте стоит слово «инновационный». Какие научные задачи решает центр?

— Буду хвастаться — наши научные сотрудники продолжают исторические традиции: проводят научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, занимаются реверс-инжинирингом (созданием зарубежных аналогов, развитием продукта, созданием собственных решений в сфере оборудования), внедрением научных разработок.

В последние годы научно-исследовательские работы выполняются в рамках сотрудничества с ведущими предприятиями отрасли: АО «Русская кожа», АО «Юничел», АО «Модерам», «БТК Групп», ООО «КАРО» и другими компаниями. Научные разработки проводятся по направлениям создания и совершенствования технологий производства обуви, кожи, текстильных, трикотажных, нетканых материалов. Например, разработка технологии производства обуви с применением 3D-моделирования, технологии производства натуральных кож с отделкой полиуретановыми термоадгезивными покрытиями с высокой кроющей способностью, технологии производства специальной обуви с комплексом защитных свойств. Продолжается работа над технологиями производства текстильных материалов со специальными свойствами: масло-, бензо-, нефте- и термостойкость. Востребовано направление получения огнестойких материалов. В области трикотажного производства следует отметить технологию производства высокорастяжимых трикотажных полотен из синтетических нитей. Если бы было финансирование от государства, то была бы возможность разрабатывать и тиражировать технологии на все предприятия, которые в них заинтересованы.

В настоящее время считаем необходимым развивать направление по совершенствованию нормативной базы на продукцию текстильной и лёгкой промышленности: стандарты, ТУ, СТО. Например, готовы предложить исследования по анализу требований нормативных документов различных ведомств к продукции и подготовку обоснованных предложений по их актуализации с учётом достигнутого уровня развития технологий производства и другие работы в области стандартизации продукции.

— Стандарт — это норма, образец, основа во всех отраслях. Легпром не исключение. Какие задачи стоят сейчас перед направлением стандартизации?

— Верно, стандарты — это голова процесса. И если раньше стандарты писались на века и изменялись годами, то сейчас эти процессы значительно ускорились. Сама жизнь их ускорила.

На базе нашего центра функционируют два технических комитета — ТК 442 «Продукция лёгкой промышленности» и ТК 424 «Продукция обувной, кожевенной и кожгалантерейной промышленности». Разработка и актуализация документов по стандартизации (ГОСТ Р / ГОСТ, ТУ, СТО и др.) — это зона нашей деятельности. Два технических комитета продолжают работу по стандартизации на национальном, межгосударственном и международном уровнях уже в новых условиях: расширение совместной деятельности с ЕАЭС, со странами Востока и Азии.

Ежегодно центр принимает участие в разработке и актуализации не менее 20 национальных и межгосударственных стандартов. Так, в прошлом году в рамках ТК 442 был пересмотрен основной стандарт ГОСТ 17037, устанавливающий терминологию в области швейных изделий. В этом году будет обновлён ГОСТ на термины и определения в области обуви, а также разработана первая редакция по терминам на швейные изделия сегмента оутдор. Продолжается гармонизация стандартов с между­народными — например, в прошлом году были утверждены четыре части ГОСТов на методы определения стойкости текстильных материалов и изделий к пиллингу, ворсистости и свойлачиванию, а также на метод определения устойчивости подошвы обуви к истиранию.

— Известно, что центр занимался испытаниями на протяжении всей истории своего существования. Какие именно испытания вы проводите?

— Главным предметом испытаний была и остаётся работа по научной тематике, по разработке новых тканей с уникальными свойствами. Наши специалисты не просто знают методики испытаний или методы их проведения. Здесь подключаются дополнительные обширные знания по всей цепочке создания продукции — от изучения волокон до изготовления тканей и полотен. У нас даже есть отдельная услуга — определение причины проблемы в цепочке производства продукции от сырья до готового изделия. Испытания мы проводим как для собственных научных исследований, так и для всех производителей, которым нужно подтвердить качество своей продукции.

Достаточно часто выявляем несоответствие в заявленных составах изделий, из‑за чего и свойства тканей сильно отличаются от ожидаемых. Чтобы не иметь потом проблем с партиями товара и недовольством клиентов, лучше заплатить 10‑15 тысяч рублей за испытания и точно знать, что вы закупаете. Далеко не все лаборатории готовы возиться с такой работой, но мы этим занимаемся.

Занимаемся предтендерными испытаниями, испытаниями для подтверждения соответствия на требования СТО, ТУ, госконтрактов, разработкой уникальных методик, разработкой испытательного оборудования, осуществляем производственный, входной, промежуточный контроль готовой продукции и др.

— Сейчас многие выступают за отмену сертификации товаров и декларирование. Дескать, достаточно добровольных заявлений от производителей или продавцов, как в ряде европейских государств.

— Начнём с того, что эта система складывалась в Европе годами и штрафы там весьма существенные при относительной добровольности. Есть ещё и настоящая система добровольной сертификации, которую осуществляет, например, Hohenstein. Их знак прикрепляется ко всем этикеткам, и потребитель понимает, что это высокое качество и безопасность.

Мы работаем по нашим легпромовским техническим регламентам ТС 007 / 2011, 008 / 2011, 017 / 2011. Проводим обязательную сертификацию продукции лёгкой промышленности на соответствие требованиям Технического регламента Таможенного союза, проводим испытания для декларирования и сертификации по показателям безопасности, развиваем собственную добровольную систему сертификации «Дом легпрома». Проводим в рамках этой системы испытания на качественные показатели, чтобы потребитель был уверен: то, что испытано в наших лабораториях и сертифицировано нашим органом по сертификации, это действительно безопасно и качественно.

— Давайте вернёмся к проблемам лёгкой промышленности в целом. Во второй половине ХХ столетия она была вовлечена в процесс глобализации экономик разных стран. Как вы расцениваете этот период?

— Не только лёгкая промышленность, но и вся наша экономика до недавнего времени была вовлечена в глобализацию. Причём в одной из самых невыгодных для нас форм: сырьё в обмен на готовую продукцию. Новые технологии, разработки и т. д. попадали к нам в составе готового продукта. При ориентации на глобализацию, по сути, не было необходимости писать стратегии на десятилетия, вырабатывать стратегически важные направления в отрасли — казалось, что всё можно купить в готовом виде в других странах. Но мир изменился, и сейчас нашей отрасли нужна стратегия лет на 15 минимум с учётом направлений деятельности западного мира, восточного мира, стран СНГ. Да, нет смысла замыкаться в собственном контуре и нужно кооперироваться, строить экономические отношения с другими странами и более тесные отношения со странами СНГ (и ЕАЭС как более узкий круг).

Зарубежный опыт показывает, что достижение серьёзных результатов в лёгкой промышленности является итогом реализации комплексной стратегии, которая действует на нескольких уровнях: межотраслевом, отраслевом, макро- и микроуровне.

Ни для кого не секрет, что горизонт планирования и построения стратегий в Китае — это десятилетия: определяется система приоритетов научно-технологического развития, согласно которой будет реализовываться совокупность проектов по перспективным направлениям лёгкой промышленности и определяется её место в межотраслевом формировании. Пример: успеху китайской лёгкой индустрии способствовало создание множества региональных кластеров, которые специализировались на конкретных сегментах рынка. Синергия от деятельности этих кластеров сделала их чрезвычайно конкурентоспособными. В этом прослеживается система, всесторонне учитывается смежность отраслей.

А вот прописана ли связь между кластерами у нас? Химическим, который поставляет сырьё, красители, ТВВ для лёгкой промышленности, и легпромовским, например? Или легпромовскими кластерами и судостроительными? И выстроена ли система взаимоотношений между смежными кластерами?

— Как вы думаете, можно ли согласовать стратегию со всеми участниками рынка так, чтобы она была единодушно принята?

— Стратегию согласовать крайне непросто, а зачастую и невозможно. Слишком много разноплановых потребностей, интересов, подходов. Но основные принципы согласовать можно. Например: отрасль отвечает интересам государства. Мы всегда были страной с лидерской ролью государства. Если есть у государства задачи, то мы в приоритете должны их решать. Напомню слова Кеннеди: «Не спрашивай, что государство даёт тебе, скажи, что ты можешь дать государству».

Или другой принцип: опираться только на собственные силы. У нас был достаточно жёсткий период после Второй мировой войны, когда наша страна развивалась самодостаточно и при этом были серьёзные успехи в лёгкой промышленности. Этот же пример государственной идеологии и у таких стран, как Индия, Северная Корея и т. д.

Принципы — это как кирпичики платформы, их и можно согласовать для создания единой стратегии.

— Вы начали с макрозадач. А текущие задачи отрасли вы бы как сформулировали?

— Текущая работа ведётся — она видна. Хотя к реверс-инжинирингу, думаю, следовало бы подходить на государственном уровне более системно. Продаёт нам некая дружественная страна оборудование для лёгкой промышленности. А технологии? С этим уже проблема. Даже дружественные не всегда горят желанием делиться. В своё время Китай разрешал допуск иностранного капитала в некоторые отрасли только при условии, что передадут передовые технологии. Это только один пример, а таких вопросов достаточно много.

— В настоящий момент перестройка экономики затронула практически все отрасли. Легпром идёт в ногу?

— Думаю, что надо начать с того, что лёгкая промышленность не была отнесена к разряду стратегических. До сих пор легпром считают отраслью, которая производит одежду, обувь, ткань, спецодежду. Зачем же это бытовое направление причислять к стратегическим? За кадром остаётся то, что основной объём легпрома — это технический текстиль: изоляции, утеплители, фильтры, материалы для внутренних отделок и т. п. для авиа-, автомобиле- и судостроения, строительной отрасли, сетки, геотекстиль и т. д. для дорожного строительства, строительства мостов, тоннелей, насыпи; это и защитный текстиль для работающих в металлургии, нефтегазовой сфере, химической сфере, военных, пожарных и т. д.

Лёгкая промышленность своей продукцией связана с более чем с десятью отраслями, и её роль в развитии других сфер существенна. Возьмём, например, нефтедобычу. Для работников нужна спецодежда, а для критических температур — особый тип спецодежды. Плюс фильтры, поглощающие разливы, фильтры очищающие, фильтры для оборудования, утеплители различного рода и т. д.

Например, нужно создать 300 крупных изделий. За их производство отвечает компания Х. Купить их должна компания К. Финансы выделены. А что дальше — тендеры? Скажите, вы будете развивать, расширять, создавать производство в надежде, что выиграете тендер? Или в какой‑то стране закупят нужную продукцию? Ещё одна из проблем российских предприятий — малые объёмы, а значит высокая себестоимость продукции. Вот и будут прирастать объёмами при участии в госпрограммах.

В свою очередь сама лёгкая промышленность зависит от других отраслей: химической, машиностроения, станкостроения, роботостроения, IT-продуктов (и программ, и комплектующих и т. д.). И мы снова выходим к вопросу о смежных формированиях. А ещё и к тому, что крупные госкомпании и госкорпорации — это крупные потребители продукции лёгкой промышленности. Не все государственные компании находятся в прямом подчинении правительства. Следовательно, государственные программы и работа госкомпаний не всегда согласуется на все 100 %. А частные компании тем более. Но надо создавать программы, которые свяжут всю цепочку и где будет определён результат, которого нужно достигнуть, и установлены ответственные лица.

— С конца февраля прошлого года в России резко возрос спрос на решения, касающиеся технологической независимости и импортозамещения. Как это связано с возрождением отраслевой науки и отраслевых НИИ?

— В 2012 году Россия вступила во Всемирную торговую организацию (ВТО). Одно из основных требований ВТО — это запрет на государственную поддержку предприятий. Получилось, что и поддержка отраслевых НИИ, которые поставляли предприятиям разработки и технологии, закончилась. НИИ оказались перед выбором: либо зарабатывать деньги, либо заниматься опережающей наукой — разработками на будущее, что требует немалых вложений. А в системе, когда технологии покупались в рамках готового продукта за рубежом, в инновационных разработках было заинтересовано весьма малое количество компаний.

Многие предприятия в разных отраслях экономики России не имели бюджетов НИОКР. Только в 2022 году заговорили о полном технологическом суверенитете. Давайте вспомним, какие секторы науки существуют: академическая, вузовская, отраслевая, компаний и корпораций. Чем они отличаются? В рамках системы, которая существовала, академическая наука шла в русле общемировых задач и не была привязана к государственным. Результатом научного вклада считались публикации в международных журналах или участие в международном проекте, а не реализация в промышленности. Вторая часть проблемы заключалась в том, что академическая наука только в лучшем случае доходит до четвёртого уровня TRL (уровень технологической готовности) из девяти, а иногда и на втором уровне останавливается. Связь между академической наукой и бизнесом, по сути, отсутствует. Поэтому ещё одна проблема — слабая степень коммерциализации новых разработок. Производственная наука работает на свои интересы.

С чем сталкиваются предприятия, которым сейчас нужны научные разработки?
» Предполагаемый объём производства не соизмерим с затратами на разработку.
» Сложность разработки и, соответственно, цена разработки не приемлема для компании — она не сможет конкурировать на рынке.
» Долгий срок разработки новых продуктов и высокие риски по продвижению и выводу на рынок.
» Наличие новых технических решений, патент на которые принадлежит компании, заплатившей за него. Как результат — невозможность тиражировать разработки в отрасль и др.

Если же консолидировать инновационный процесс в рамках государственного НИИ, то это и будет трансфер технологий в отрасль. И именно сейчас можно и нужно, я считаю, осуществлять возрождение отраслевых НИИ.

Отраслевая наука должна быть тем звеном, которое доводит разработку до завершения. А в рамках импортозамещения ещё и может собирать информацию о тех технологиях, которые существуют в мире, оформлять её в бюллетени и распространять по предприятиям с рекомендациями, комментариями. Затем получать обратную связь о необходимых исследованиях, разрабатывать документацию, создавать аналог, дорабатывать его и тиражировать.

Обеспечение межведомственных научных коммуникаций и внедрение результатов научно-технической деятельности — это тоже задачи отраслевых НИИ. Практическое сотрудничество с зарубежными научными центрами — также направление работы отраслевого института.

Предприятие получает оборудование, но кто будет осуществлять его наладку? Даже страны, с которыми складываются дружественные многолетние отношения, зачастую отказываются это делать. И это тоже направление работы отраслевых НИИ.

В советское время каждое министерство имело достаточно развитую сеть НИИ и КБ. Разработки велись в три стадии — поисковые исследования, научно-исследовательские разработки и опытно-конструкторская деятельность, то есть собственно внедрение.

Отраслевые НИИ — это мировая практика. Они могут называться иначе: лаборатории, бюро, центры трансфера технологий и т. п., но суть их от этого не меняется. Очевидно, что доступ к технологиям нам будет получать всё сложнее. И именно отраслевые НИИ могли бы стать поставщиками инноваций в программы конкретных отраслей, встроенные в более крупные государственные стратегии.

— Мы поговорили только о направлении научных разработок. Какие задачи ещё мог бы решать отраслевой НИИ?

— Помимо научного направления, это и разработка стандартов, и центры подтверждения соответствия, и информационно-аналитические центры. Наш ИНПЦ ТЛП исторически выполняет роль ведущего научного локомотива отечественной лёгкой промышленности, но задачи отраслевого института намного шире. И его создание — вопрос государственной важности.

ИНПЦ ТЛП — Дом легпрома как современный отраслевой НИИ может собирать, обрабатывать структурировать, анализировать информацию, быть связующим звеном между наукой, бизнесом и государством, выполнять роль координатора: поддерживать связь с региональными кластерами, технопарками, организациями, осуществлять внутриотраслевую и межотраслевую кооперации, обеспечивать связь между предприятиями, между отраслями, быть звеном, связывающим страны ЕАЭС, СНГ, БРИКС и зарубежные Ассоциации, организовывать и проводить мероприятия для отрасли и т. п.