Русское платье цариц и придворных дам

Более полутора веков в Российской империи элементы русского национального костюма сочетались с роскошью придворных нарядов

Русское платье цариц и придворных дам
Юлия Попова, историк костюма

В блестящий век Екатерины

Идеей придать придворным костюмам национальный характер прониклась ещё Екатерина II, хорошо понимавшая, что при её сомнительных правах на трон ей нужна крепкая опора. Она сделала ставку на русское дворянство и всю оставшуюся жизнь стремилась показать, что она «матушка» своему народу, заботящаяся о его процветании. Образ этот она создавала в том числе и визуально, вводя в своё европейское платье элементы русского костюма. Как свидетельствовал русский дипломат, действительный тайный советник П. Г. Дивов, «при необыкновенных случаях, как‑то: царских свадьбах, окончаниях войны, при наступлении нового года… дамы съезжались на все собрания в русских платьях, которые Екатерина… ввела в употребление при Дворе, и сама иного праздничного наряда не имела».

Русское платье цариц и придворных дам
Стефано Торелли. «Портрет Екатерины II в русском платье»

К сожалению, ни одного образца подобного платья до нашего времени не дошло, однако историк М. И. Пыляев, описывая жизнь при дворе Екатерины II, говорит, что этот костюм «был похож на старинный русский, с фатою и открытыми проймами на рукавах». Можно предположить, что похожим вариантом такого «русского» платья были мундирные платья императрицы, сшитые в цветах императорских гвардейских полков. Модное для той эпохи распашное платье на фижмах сочеталось в них с русскими откидными рукавами и декором, свойственным национальному костюму. В любом случае такая переделка французских фасонов на русский лад не осталась незамеченной, и хроникер журнала «Lе cabinet des modes» («Кабинет моды») за 1788 год, отмечал, что в Париже модны платья «по царице». Об увлечении в Париже 1780‑х годов русскими модами пишет корреспонденту в Париже и сама Екатерина II: «Вы теперь в Париже с шапками, с лентами по‑русски: французы увлеклись мною, как пером в причёске».

Подтверждение интереса Екатерины II к русскому национальному костюму легко найти в живописи того времени. Известны «Портрет Екатерины II в шугае и кокошнике» Виргилиуса Эриксена (Шугай — род короткопо́лой кофты с рукавами. — Прим. ред.) и портрет «Екатерина II в русском платье» кисти Стефано Торелли, где императрица изображена в русском сарафане и кокошнике с фатой. Костюм этот называют маскарадным, ссылаясь на карнавальную маску в руках Екатерины, но очевидно, что даже в такой форме при дворе был несомненный интерес к «русскому платью».

В 1780‑х годах Екатерина II, много сделавшая для упорядочивания жизни в государстве, издаёт ряд указов, регламентирующих как парадный, так и повседневные костюмы дворянского общества. Заботясь о процветании экономики, она поддерживает производство отечественных тканей, обязуя по большим праздникам дам и кавалеров носить московские парчи, в прочие дни — всевозможные шёлковые материи, а кавалерам ещё и сукно. Указ от 16 января 1783 года предписывал клеймить производимые на российских фабриках и мануфактурах ткани (парчи, глазеты, сирсаки) специальными штампами и наказывать тех, кто будет привозить, продавать, покупать и носить иностранные товары. Ограничение ввоза из‑за границы промышленных товаров стимулировало развитие русского производства и торговли.

В 1791 году, на фоне потрясений, вызванных французской революцией, проявился первый отчётливый всплеск национального самосознания дворянского общества в России: журнал «Магазин английских, французских и немецких новых мод» писал, что «для балов в торжественные дни и для выездов в знатные и почтенные дома носят дамы: русские платья из объярей (Объя́рь — ткань шёлкового состава, отличная введением золотых или серебряных нитей. — Прим. ред.), двойных тафт и из разных как английских, так и французских материй, шитые шелками или каменьями, с юбками одинаковой материи или другого цвету; рукава бывают одинакового цвета с юбкою; пояса носят по корсету, шитые шелками или каменьями по приличию платья».

Русское платье цариц и придворных дам
Дмитрий Левицкий. «Портрет Агаши, дочери художника»

С конца XVIII века появляются женские портреты, на которых в сарафанах и кокошниках изображены не только дворянки, но часто и аристократки. Среди них «Портрет дочери Агаши» Дмитрия Левицкого, «Портрет Великой княжны Александры Павловны в русском костюме» неизвестного художника, где девочка изображена в душегрее и венце из жемчуга. По свидетельству очевидца, «русские платья» подарил император Александр I прусским дамам, прибывшим в Санкт-Петербург на обручение великой княжны Екатерины Павловны с принцем Ольденбургским в 1809 году.

Оделись дамы в сарафаны…

В конце XVIII века Европа испытала самое сильное потрясение в своей истории: 14 июля 1789 года восставшим народом была взята Бастилия, началась Великая французская революция, стоившая жизни правящей чете монархов, королю Людовику XVI и королеве Марии-Антуанетте. Следующие 20 лет прошли под военным гением Наполеона Бонапарта, оставив после его недолгой империи внезапное осознание, что, если у монарха нет поддержки народа, участь его может быть печальна. Эта мысль заставила российскую государственность выбрать новый вектор своего развития. Триада «православие — самодержавие — народность» как основа «начал, без коих Россия не может благоденствовать, усиливаться, жить» стала в царствование императора Николая I официальной идеологией, стремящейся объединить все классы общества в деле укрепления государственного устройства в противовес лозунгу «свобода, равенство и братство» французской революции.

Нападение Наполеона на Россию и начало Отечественной войны 1812 года стало для русского дворянства личным потрясением от «предательства» Наполеона, которым большинство аристократов в России искренне восхищалось, как и всем французским, считая всё, что создавала эта страна, эталоном ума и вкуса. Идея подражания западным образцам была полностью дискредитирована, остро встал вопрос о собственном пути развития. Всеобщая ненависть к Наполеону выразилась и в довольно комичной форме, когда русские дамы устроили настоящий бойкот французской моде. Филипп Филиппович Вигель, один из учредителей литературного кружка «Арзамас», вспоминал: «Всю осень, по крайней мере у нас, в Пензе, в самых мелочах старались выказывать патриотизм. Дамы… оделись в сарафаны, надели кокошники и повязки; поглядевшись в зеркало, нашли, что наряд к ним очень пристал, и не скоро с ним расстались».

Эта «русская» мода великолепно отражена в портрете княгини Марии Барятинской с дочерью Ольгой кисти французского живописца Робера Лефевра. Однако одеяние это было не чем иным, как ампирным платьем с модно завышенной талией, только имитирующим русский сарафан. Да и головной убор был больше похож на диадему римских матрон, которыми украшали себя парижские модницы, чем на русский кокошник.
После победы в войне у всех слоёв русского народа возникло чувство национальной гордости, интереса к собственной истории. Именно на волне подъёма национального самосознания император Александр I заказал Н. М. Карамзину «Историю государства российского», а после её написания в 1816 году лично профинансировал издание всех восьми томов. Общепризнанно, что это произведение оказало огромное влияние на общественную мысль и культуру России.

С 20‑х годов XIX века, когда российское самодержавие задалось целью заявить о своей национальной самобытности с опорой на национальное культурное наследие, одной из задач стало создание «русского облика» императорского двора. В этот период «русское платье» всё чаще упоминается в официальных документах и мемуарах современников. На коронации Николая I в 1826 году, по свидетельству французского писателя Жака-Франсуа Ансело, «женщинам полагалось явиться в национальном костюме, и лишь немногие ослушались этого предписания. Женские головные уборы, род диадемы из шёлка, расшитый золотом и серебром, блистали брильянтами. Корсаж, украшенный сапфирами и изумрудами, заключал грудь в сверкающие латы, а из‑под короткой юбки видны были ножки в шёлковых чулках и вышитых туфлях. На плечи девушек спадали длинные косы с большими бантами на концах». В дневнике А. С. Пушкина от 6 декабря 1833 года записано: «Дамы представлялись в русском платье».

Русское платье цариц и придворных дам
Неизвестный художник. «Портрет Великой княжны Александры Павловны в русском костюме»

Золотое шитьё «по хвосту и борту»

27 февраля 1834 года было издано высочайше утверждённое «Положение о гражданских мундирах», включавшее «Описание дамских нарядов для приезда в торжественные дни к высочайшему двору», где «русское платье» окончательно приобрело свой официальный статус. Первый параграф «Положения» гласил: «Мундир означает место служения, а также степень звания и должности», и согласно этому тезису по фасонам, цветам и отделке было детально регламентировано платье придворных дам, присутствующих на официальных церемониях двора. Был издан альбом «Придворные дамские наряды», в красочных гравюрах изображавший высочайше утверждённые его императорским величеством Николаем Павловичем фасоны.

Единый придворный наряд состоял из распашного бархатного «верхнего платья» со шлейфом, имевшего «разрез спереди, к низу от талии», очень открытого, с длинными откидными рукавами с открытой проймой, и нижнего, состоящего из корсажа и довольно широкой юбки из белой материи, «какой кто пожелает», чаще всего это был атлас. По «хвосту и борту» платья шло золотое шитьё, «одинаковое с шитьём парадных мундиров придворных чинов». Такое же шитьё полагалось «вокруг и на переде юбки». Цвет бархата и узор золотого или серебряного шитья определялись рангом придворной дамы.

Русское платье цариц и придворных дам
Альбом «Придворные дамские наряды».
Парадный наряд фрейлины великой княгини

В 1826 году император Николай I утвердил штат фрейлин в 36 человек. Ими обязательно должны были быть незамужние девушки, так называемые свитные фрейлины, состоявшие не только при императрицах, но и при великих княгинях и великих княжнах. Верхнее зелёное бархатное платье с золотым шитьём полагалось статс-дамам и камер-фрейлинам, фрейлины императрицы надевали платья пунцового бархата с золотым шитьём, у фрейлин великих княгинь платья были с серебряным шитьём, наставницы великих княжон носили синее с золотым шитьём, гофмейстерины при фрейлинах — малиновое. Дамы, не имевшие придворного чина, должны были являться на парадные приёмы ко двору в платьях того же фасона, что и придворные дамы, но могли иметь платья различных цветов и с различным шитьём, кроме узоров, предназначенных для придворных дам.

Всем дамам полагалось иметь «…повойник или кокошник произвольнаго цвета с белым вуалем, а девицам повязку, равным образом произвольнаго цвета и также с вуалем». Придворные дамы имели также особые знаки отличия. Соответственно их рангу на корсаже был прикреплён особый род броши. Гофмейстерины, статс-дамы, камер-фрейлины носили, как знак высокого отличия, миниатюрные портреты императрицы и именовались в обиходе «портретными дамами». Фрейлины прикрепляли на Андреевской голубой ленте бриллиантовый «шифр» (вензель) императрицы или великой княгини.

Русское платье цариц и придворных дам
Робер Лефевр. «Портрет княгини Марии Барятинской с дочерью Ольгой»

В обиходе царского двора

Роскошь придуманного императором Николаем I «русского платья» можно увидеть на картине Адольфа Ладюрнера «Гербовый зал Зимнего дворца» (1834), где у окна изображена группа прелестных дам в придворных нарядах. Покрой платья был един для всех и представлял собой всё то же, как и при Екатерине II, платье по европейской моде, дополненное элементами национального костюма: на верхнем платье очень длинные откидные рукава с открытой проймой, спускавшиеся почти до колен, и подчёркнутая декором, как в русском сарафане, и планкой с пуговицами вертикальная линия центра переда. В зависимости от моды варьировалась форма рукавов, поднималась или опускалась талия, изменялся фасон юбки, но цветовая иерархия оставалась неизменной. С середины XIX века этот наряд состоял из бархатного лифа-корсажа, белой атласной юбки и съёмного шлейфа. Сохранилось русское придворное платье 1888 года работы Чарльза Ворта, выполненное в таком варианте.

Русское платье цариц и придворных дам
Платье коронационное императрицы Марии Александровны. 1856 г.

К 1840‑м годам придворное «русское платье» окончательно закрепляется в обиходе царского двора. Перед свадьбой великой княжны Марии Николаевны в 1839 году её приданое по обычаю было выставлено в Зимнем дворце. По свидетельству её сестры, великой княжны Ольги Николаевны, «в третьем зале — русские костюмы в числе двенадцати, и между ними — подвенечное платье, воскресный туалет, так же как и парадные платья со всеми к ним полагающимися драгоценностями, которые были выставлены в стеклянных шкафах: ожерелья из сапфиров и изумрудов, драгоценности из бирюзы и рубинов».

Во время торжественного въезда в Санкт-Петербург невесты наследника цесаревича Александра принцессы Марии Дармштадтской 8 сентября 1840 года она впервые надела парадное русское платье и бриллианты. Её фрейлина вспоминала: «После приёма принцесса вернулась в свои покои, где мне пришлось снимать с её головы и шеи драгоценнейшие бриллиантовые уборы, какие я видела первый раз в жизни. На принцессе был голубого цвета шлейф, весь вышитый серебром, и белый шёлковый сарафан, перед которого тоже был вышит серебром, а вместо пуговиц нашиты были бриллианты с рубинами; повязка тёмно-малинового бархата, обшитая бриллиантами; с головы спадала вышитая серебром вуаль». Парадные шлейфы и сарафаны были приготовлены в приданое невесте за счёт российского казначейства.

В «русском платье» придворные дамы появлялись на всех официальных церемониях николаевского царствования. Фрейлина А. Ф. Тютчева, описывая в своих мемуарах события 1854 года, заметила: «В дни больших праздников и особых торжеств богослужение отправлялось в Большой церкви Зимнего дворца: в таких случаях мужчины были в парадной форме, при орденах, а дамы в придворных костюмах, то есть повойниках и сарафанах с треном, расшитых золотом, производивших очень величественное впечатление».

Русское платье цариц и придворных дам
Чарльз Ворт. Русское придворное платье. 1888

Став женой наследника престола, Мария Александровна ввела традицию короноваться в «русском платье». До этого коронационные платья шились по европейской моде и вкусу каждой будущей императрицы, но после коронации Марии Александровны, все платья стали шить по образцу её платья. В подобных почти одинаковых платьях венчалась на царство и Мария Фёдоровна, супруга Александра III, и Александра Фёдоровна, жена Николая II. В настоящее время все коронационные платья находятся в Оружейной палате Московского Кремля в открытом хранении.

Коронационное платье Марии Александровны, супруги Александра II, сшито в русском стиле из гладкой серебряной парчи с вышивкой серебром и пайетками. Узор вышивки — в виде гирлянды из листьев плюща и листьев папоротника. Ткань — парча, представляет собой шёлковую основу, на которую закреплены серебряные нити. Платье состоит из корсажа и юбки. Впервые на коронационном платье появились рукава. Корсаж был дополнен декоративной передней планкой, маскирующей шнуровку. Она была украшена бриллиантами и другими драгоценными камнями, но, к сожалению, не сохранилась. К корсажу прикреплён шлейф, длина которого 4 метра, а сам он обшит блондами (кружевами из шёлка). Не сохранился и дополняющий наряд кокошник, украшенный бриллиантами. Туфельки были из белого атласа с розеткой из блондов (кружев).

Ещё более великолепным образцом коронационного «сарафана» стало платье известной своим утончённым вкусом императрицы Марии Фёдоровны, супруги императора Александра III. Серебряная парча для платья императрицы была заказана в Москве в фирме Сапожниковых — одной из ведущих текстильных фирм России второй половины XIX — начала XX века. Это платье было сшито в петербургском ателье Izambard Chancean, а роскошная орнаментальная вышивка серебром, покрывающая почти всю поверхность, выполнена в золотошвейной мастерской «А. Ломан». После коронации в Оружейную палату вместе с платьем императрицы были переданы белые шёлковые ажурные чулки с вышитыми инициалами Марии Фёдоровны, белые лайковые перчатки и туфли из серебряного глазета на фигурном каблуке, украшенные на подъёме кружевным бантом, на которых сохранилось клеймо фирмы: «Алексей Егоров. Москва».

Продолжение — в следующем номере.